Мы спорим о реформе школы (письмо Г.В. Дорофееву)
На фото изображен фрагмент статьи Г.В.Дорофеева
В журнале «Математика в школе» (2002, № 2) мне довелось высказать свою точку зрения о реформировании школьного математического образования — по вопросу, на котором сошлись экономические, профессиональные и иные интересы слишком многих людей. Отправляя письмо в редакцию, я был готов к публичной «порке», которую получил уже в редакционном послесловии к моей статье. Но это были «цветочки», а теперь уже и «ягодки» созрели.
Летом 2002 г. до меня дошел текст ответной статьи Г.В.Дорофеева «Кто больше озабочен судьбами школьного математического образования: враги или друзья народа?», которую он принес в журнал и передал некоторым своим знакомым, от которых я и получил копию его статьи. Тогда же я и подготовил ответ. Прошло более полугода, статья Г.В.Дорофеева не опубликована, а жаль!
В ней, кроме личных нападок на меня, содержится изложение взглядов Г.В.Дорофеева на реформирование математического образования в стране. Если она появится в печати — тем лучше. Я вполне доверяю способности читателей журнала понимать аргументы спорящих и чувствовать их отсутствие там, где аргументы кончаются. Уверен, что статья Г.В.Дорофеева не отразится на моей человеческой и деловой репутации, так как его ругань и насмешки в мой адрес характеризуют не меня, а его манеру спорить.
Зато изучение «аргументов» Г.В.Дорофеева, его приемов ведения спора, его логических построений окажется полезным читателям по одной простой причине: Г.В.Дорофеев — яркий представитель современной педагогической науки, разработчик документов реформы школьного математического образования. Знакомство с его видением школьных проблем и способов их решения весьма поучительно.
Г.В.Дорофеев ратует за введение в школу элементов логики — это его новое увлечение, да такое сильное, что, не успев еще эти элементы внести в школьную программу, он уже проверяет соответствующие умения в тесте для десятиклассников, вовлеченных в «широкомасштабный» эксперимент. Тем лучше. Пусть учителя оценят его владение предметом, увидят, как профессору Г.В.Дорофееву удается опровергнуть гневно обвиняемого им во всех смертных грехах школьного учителя.
Для начала замечу, что в критикуемой статье я писал о проблеме, которая меня волнует, констатировал факты и формулировал предположения, для которых имелись основания, привел уже опубликованные фамилии разработчиков документов, чье участие в обеспечении именно такой реформы считаю их большой ошибкой. Я анализировал тексты, а не людей. А Георгий Владимирович решает другую задачу: его ответ «личностно ориентирован» — вместо возражений по существу моих обвинений он обсуждает уровень моей квалификации и мой моральный облик.
Не буду анализировать всю статью, но обязательно отвечу на обвинения, строящиеся на фактах, которые читателям не известны, а потому могут ввести их в заблуждение. Рассмотрю и те места, где Г.В.Дорофееву не удается доказать то, что он утверждает.
Начну с конца. Георгий Владимирович ностальгирует о прежних временах, когда «существовал институт рецензирования, который позволял не только «завалить инакомыслящего», но и поставить заслон на пути, во всяком случае, невежества, всегда более воинствующего, чем знание» (интересно, что беспокоит Г.В.Дорофеева больше — мое инакомыслие или мое невежество?). Дальше у него красиво сказано о свободе слова и ответственности «говорящего». Думаю, что с этого было бы лучше начать. Тогда читатель сразу бы знал, что видит перед глазами пример ответственного использования свободы слова.
Много сил Г.В.Дорофеев тратит на доказательство того, что моя статья не является проблемной, что ей не хватает объективности, глубины обсуждения, уровня аргументации. Он пишет о пропаганде и демагогии. Вы спросите: зачем эти ярлыки? Отвечу: чтобы не спорить по существу. Не царское это дело отвечать всяким эмоциональным журналистам! Что и говорить, удобная позиция, если возразить нечего. Если бы было что, то возразил бы спокойно и с достоинством, не прибегая к ярлыкам и насмешкам, которые лишь выдают слабость аргументов моего критика. Так что разговоры о моей эмоциональности нужны Г.В.Дорофееву для того, чтобы скрыть очевидный факт — ни по одному пункту моих обвинений он не приводит ни одного возражения.
Г.В.Дорофеев пишет: «эта статья была бы вполне уместна где-нибудь в «Независимой газете», где важна лишь точка зрения автора, а не ее соответствие истине или, скажем, уровень квалификации автора в обсуждаемом вопросе». Замечу, что мне еще не довелось испортить в глазах моего критика репутацию уважаемой газеты, так как в ней я еще не публиковался. Чей же еще (кроме моего) уровень квалификации его не устраивает? Между тем, в «Независимой газете» только в одном номере от 24.01.2001 были опубликованы статьи В.И.Арнольда, В.А.Садовничего, И.Ф.Шарыгина, направленные против непродуманного реформирования математического образования в стране. Эти статьи не могли понравиться Г.В.Дорофееву, но тогда он открыто не возразил, а пример из статьи В.И.Арнольда, включенный мною в статью, дал ему повод теперь «пройтись» по уровню квалификации неназванного автора из «Независимой газеты». Можно, конечно, спорить и так. Но тогда не стоит поучать других насчет ответственности «говорящего» и свободы слова. Далее Г.В.Дорофеев журит меня за незнание главного, что «отличает современные [т. е. его личные — А. Ш.] представления о роли математики в школьном образовании от традиционных — выделение в школьном предмете «Математика» его двух различных функций: образовательной и профессионализирующей. Именно это принципиальное различение, — как он считает, — позволяет сделать обучение математике более гуманным, сделать предмет математики более интересным и доступным для учащихся, покончить с устоявшейся системой «три пишем — два в уме» и одновременно сохранить тот высокий уровень школьного математического образования, который достигнут в СССР».
Простите, здесь мне вспомнился старый анекдот:
— Слушай, я был в Киеве и искупался в море…
— Ты с ума сошел! Там же моря нет.
— А я не знал и искупался.
Это про меня. Ничего не подозревая о выделенных Георгием Владимировичем функциях, я успешно, гуманно, интересно и доступно обучаю детей математике. Ну не знал я, что Георгий Владимирович так это называет. Разве беда в этом? Он называет и верит, что «выделение функций» на что-то сильно влияет — блажен, кто верует… . Он много чего говорит: и про обучение математике, и про обучение математикой, и про приоритет развивающей функции обучения математике, и про собственную «образовательную траекторию» ученика. Красиво получается, не спорю. Но он говорит, а я обучаю. Я не мешаю Г.В.Дорофееву говорить, а он мешает мне обучать, разрушая школу, которой я отдал 30 лет жизни и которая от реализации его идей может обрушиться. Почувствуйте разницу!
Г.В.Дорофеев гордится тем, что его идея о приоритете развивающей функции обучения математике, необходимом в так называемой «математике для всех», легла в основу «гуманитарной ориентации обучения математике в общем образовании, и именно она делает возможным решение проблемы гуманизации обучения математике вместе с сохранением в отечественной школе высокого уровня «собственно математического образования».
Что идея «легла в основу» — верю сразу и окончательно, а что с «сохранением высокого уровня» — не получается! Что-то мешает.
Начнем с того, что идея гуманизации обучения математике была разработана в лаборатории обучения математике НИИ СиМО АПН СССР под руководством В.В.Фирсова. Я имею в виду идею планирования результатов обучения. Там же была разработана и зачетная система, направленная как раз против практики «три пишем — два в уме». Все это было до того, как Г.В.Дорофеев возглавил лабораторию и стал развивать унаследованные идеи.
Выделение Георгием Владимировичем в школьном предмете «Математика» его двух различных функций: образовательной и профессионализирующей принесло школьной математике мало хорошего, так как сил подразделения, возглавляемого Г.В.Дорофеевым, хватило лишь для обеспечения работы школы в образовательном направлении — в ущерб профессионализирующему. Возможно, поэтому унаследованные идеи Г.В.Дорофеев развивал довольно странно — не противодействуя сокращению числа часов на математику, а «разжижая» содержание обучения в 5–9 классах и перенося его в старшие классы, где теперь создалась невыносимая перегрузка.
В одном месте своей критической статьи Г.В.Дорофеев полностью согласился со мной по главному вопросу, написав: «В то же время я вполне разделяю определенную обеспокоенность А.В.Шевкина в отношении системы углубленного изучения математики — опоры для сохранения высокого уровня российского школьного математического образования. К сожалению, явного упоминания об углубленном изучении математики в старших классах основной школы в обсуждаемых А.В.Шевкиным документах нет, и это вызывает определенную тревогу, поскольку именно эта система является базой для подготовки математически образованных выпускников школы». Согласился и тут же противоречит себе: «Но вряд ли что изменится, если профильный класс с 8–9 недельными часами математики перестанет называться классом углубленного изучения математики».
Вы будто бы не помните, Георгий Владимирович, собственных проектов, которые я цитировал в критикуемой Вами статье! В них вообще нет профильных классов с 8–9 недельными часами математики, а в физико-математическом профиле, который начинается только в 10 классе, Вы отводите 6 часов на всю математику. Откуда же у Вас такая уверенность, что ничего не изменится?
Так что я не вижу каких-либо оснований утверждать, что опора на «принципиальное различение» выделенных функций и «гуманитарная ориентация обучения математике» по Г.В.Дорофееву позволяют что-либо сохранить.
Далее вместо доказательства своей правоты критик Г.В.Дорофеев тратит силы на доказательство непрофессионализма своего оппонента. Он цитирует источник 1918 г., который я проработал много лет назад. У меня даже сохранились выписки, по которым я могу продолжить приведенную им цитату: «Но, имея, таким образом, самодовлеющую цель… », и могу указать страницу, с которой началось цитирование: с. 5. Но Георгию Владимировичу удобнее считать, что «обо всем этом А.В.Шевкин, скорее всего, или не подумал, или не знает и потому, «по традиции», измеряет качество обучения математике числом часов, отведенных в школе на ее изучение».
Какой великолепный и какой убедительный ход! Представил оппонента не успевшим подумать или чего-то не знающим борцом против старинной идеи профилированной школы, измеряющим качество обучения числом часов, и уже не важно, что оппонент и подумал, и знает, и что возражает он не против старинной идеи как таковой, а против профилированной школы «по Дорофееву». Кто ж теперь этого оппонента слушать будет? Пусть отмывается! Как видим, свободу слова Г.В.Дорофеев понимает весьма своеобразно.
Не надо упрощать, Георгий Владимирович, я ничего не измерял часами, но утверждаю, что качество обучения математике зависит от числа часов, отводимых на ее изучение. Вы хотите доказать противное? Так докажите, только без научного высокомерия и навешивания ярлыков, пожалуйста. Опровергните наблюдения тысяч учителей, констатирующих падение уровня математической подготовки школьников вследствие уменьшения числа часов на математику по сравнению с тем уровнем, который был достигнут в СССР (даже у тех школьников, которые очень хотят и в прежних условиях могли бы освоить предмет лучше). Если Вам известны случаи повышения качества обучения математике от уменьшения числа часов, отводимых на ее изучение, то сообщите их общественности, не томите.
Впрочем, ничего подобного Вы, конечно же, не докажете уже потому, что именно Вы переносите темы из младших классов в старшие — в программе и в Ваших учебниках. Разве эта практика говорит о лучшем усвоении школьниками математики при пятичасовом обучении? Тогда зачем поднимать столько шума? Ведь даже если учитель не читал указанного Вами источника 1918 г., то он имеет право возразить Вашим планам реформирования школьного математического образования. Вы же не предлагаете строить профильную школу, не разрушая общеобразовательной, Вы собираетесь вместо прежней школы строить новую по неапробированному и научно не обоснованному проекту. А так как опыта разрушения до основания у нас предостаточно, то у учителя есть причины опасаться обычной в таком случае ситуации: новое никуда не годится, а старого уже нет и в помине.
Вам не понравились мои слова о современных математических классах, которые превратились в нишу, где учащиеся спасаются от деградирующего обучения математике с уменьшенным числом часов. Вы даже назвали это моим открытием и удивились: «можно подумать, что общеобразовательные классы в современном смысле слова [с тремя часами на математику — А.Ш.] уже “начали воспринимать как норму”, тогда как в настоящее время подавляющее число школ и классов … уделяют математике 5 часов в неделю». Что Вас так сильно удивляет? Я пишу, что в обычных классах часов стало меньше: не 6, а 5, Вы подтверждаете: пока 5, а не 3. Разве Вы меня опровергли?
Сообщаю Вам, что я работаю именно в таких классах. В них без желания не идут. Я говорю о нише потому, что в прошлом году из 11-го физико-математического класса выпустил нескольких учащихся, которые и не собирались сдавать математику в вузе: на историческом факультете, на юридическом, в ветеринарной академии, в художественной, куда они благополучно поступили. Как Вы думаете, почему они выбрали повышенный курс математики, если она не нужна им в будущей профессиональной деятельности? Может быть, это и есть обучение математикой, о котором Вы так любите порассуждать. Я говорю о нише, потому что вижу это в школе, а Вы возражаете «из принципа», не видя школы.
Продолжая разговор о зависимости результатов обучения математике от числа часов, замечу, что при отборе в 10-й физико-математический класс ребят, прошедших «усеченное» в часах обучение математике с 1 по 9 класс, мы имеем пробелы: вычисления с дробями, модуль числа, формулы сокращенного умножения, алгебраические дроби и т. д. и т. п., чего не было раньше, когда на математику отводили больше часов, чем сейчас. Эти пробелы нарастают год от года. Напомню, мы говорим о тех, кто хочет знать математику, но не имеет такой возможности. Надо ли говорить об остальных?
Вы спрашиваете: «зачем «состоятельным» и другим гражданам покупать эти услуги [образовательные — А.Ш.], если, условно говоря, в соседней школе есть профильные классы?». И еще, говоря о выборе профиля обучения, Вы пишете: «Но по всей идеологии реформы этот вопрос решается однозначно желанием и возможностями самого ученика». Вы даже не подозреваете, что не «по идеологии реформы», а «по жизни» решение вопроса может зависеть не столько от желания и возможностей ученика, сколько от возможностей его школы! В ней может не оказаться нужных специалистов или числа учащихся, достаточного для открытия профильного класса, поэтому старшие классы, согласно Вашим планам, станут «новыми» общеобразовательными классами с тремя часами на всю математику вместо имеющихся сейчас пяти, а соседняя школа может оказаться далеко или не иметь нужного профиля. О каком же выборе учеником собственной «образовательной траектории» говорите Вы, если у ученика в такой ситуации не будет никакого выбора? Будет только заданная Вами «образовательная траектория».
Вы спрашиваете: «И при чем здесь социальная селекция? Или быть фермером — это хуже, чем быть математиком?». Отвечаю: не хуже. Только Вы устраиваете профильную школу так, что по указанным выше причинам она не даст возможности получить хорошее образование, например, сельским жителям, желающим выбрать профессию учителя математики. Таким образом, профильная школа будет осуществлять социальную селекцию по происхождению учащихся. Против этого я и выступаю, так как считаю, что если молодежь и надо удерживать на селе, то какими-то другими методами. Лишение сельских жителей паспортов уже в истории, а лишение образования — непозволительное расточительство: Вам ли не знать, что таланты рождаются не только в городах!
Вы спрашиваете: зачем покупать образовательные услуги? Отвечу: чтобы дать своим детям образование. А вот почему приходится покупать — это тема отдельного разговора, поэтому ограничусь примером.
На базе моего сильного 7-го класса в школе организуется 8-й класс с углубленным изучением математики. Отбора извне нет. Самые слабые явно не потянут, поэтому посоветовали родителям перевести 5 – 6 человек в параллельные классы — не хотят (это к разговору о нише тоже). В соседнюю престижную школу тоже не хотят — там конкурс. Правда, один из родителей тут же заметил: да заплатишь 1000 долларов, и будет учиться. В той школе вступительный взнос для первоклашек 1500 долларов, в ней учатся преимущественно дети состоятельных граждан. Надо ли объяснять, что это и есть действующая модель социальной селекции подрастающего поколения по доходам родителей. И не «по идеологии реформы», а «по жизни». Надеюсь, я не должен для убедительности называть номер школы? Уверен, что это не отдельный факт, а явление. Это реальная практика, а не намек на экономическое состояние родителей, который, как Вы изящно выразились, отдает демагогией «друзей народа».
Мы спорим с Вами о школе, которую я 30 лет знаю изнутри, в которой я прочувствовал на себе и своих учениках не только последнюю реформу, а Вы эту школу не знаете. И Вы — с Вашей наивной верой в необыкновенное влияние на качество образования выделенных Вами функций, с Вашей наивной верой в однозначное решение вопроса о выборе профиля обучения по желанию и возможностям ученика — так смело беретесь серьезно ее перестраивать. Допускаю, что хотите как лучше. А не боитесь, что получится как всегда?
А вот интересный логический пассаж. Вы противопоставляете мою точку зрения на содержание обучения в математическом классе моей же заботе о качестве обучения. Вам не удается их совместить. Но разве моя вина в том, что Вы считаете (и что еще хуже — пишете) будто бы «в тематическом планировании по учебнику 10 класса, представленном Министерством образования, в котором он [речь идет обо мне — А.Ш.] является одним из авторов, решение задач, связанных с функцией у = |x|, отнесено к углубленному изучению математики»? Обращаю Ваше внимание на две существенные детали.
1) Планирование представлено Министерством, а не авторами. В учебнике авторское планирование имеется, но ничего похожего не содержит.
2) В единственной доступной читателям журнала версии методического письма (2001. № 6), где могло бы быть приведено «министерское» планирование, наш учебник вообще не упомянут.
Это дополнительный штрих к разговору о методах работы Вашей команды или Министерства при проведении «широкомасштабного» эксперимента: планирование и методические рекомендации по новому учебнику Вы учителю не дали, а контролировать его работу не забываете. Тест, который Вы прислали в экспериментальные десятые классы в конце учебного года — это песня! Это предмет для отдельного разговора, к которому мы непременно вернемся, как только закончим обсуждение моей пропагандистской статьи.
Так в чем Вы обвиняете меня в связи с «министерским» планированием? Интересно, что на похожее необоснованное обвинение я уже отвечал (Математика в школе. 2002. № 5). И впредь отвечать буду — внимательно читать и анализировать прочитанное я умею. Сказывается школа — я же бывший член Федерального экспертного совета, что Вам так нравится подчеркивать, не упоминая, что Вы тоже «бывший». (В скобках уточню, что в одной из последних реорганизаций Экспертного совета из него вывели всех авторов учебников.)
Специально для Вас отмечу, что в нашем учебнике для 10-х классов в заданиях 3.5 – 3.9 (без звездочек, т.е. для всех) требуется найти область определения или построить графики функций
у = |x2 – 6x + 8|. Это и другие задания опровергают Ваше утверждение о несовместимости моей точки зрения и моей же заботы. Про функцию у = 2/x тоже могу объяснить, но не буду — посмотрите название пункта 2.5 в учебнике для 8-х классов и все поймете.
Так что проблема не в наших учебниках, а в Вашем неадекватном их восприятии и в Вашей манере картинно удивляться по поводу восприятого. Вас переполняют эмоции там, где нужен спокойный анализ. Вы торопитесь, не перечитываете тексты, на которые ссылаетесь, поэтому постоянно попадаете впросак.
«Донос вширь» оставлю на Вашей совести, но замечу, что страна должна знать своих «героев». Граждане имеют право знать, «кто это сделал». Это нужно и «героям» — не будут такими самонадеянными, когда берутся решать проблемы, о способах решения которых имеют весьма смутное представление, а от решения которых многое зависит в жизни граждан. Кроме того, почему реформировать школу надо анонимно, из-за кулис? Если специалисту не хватает смелости взять на себя ответственность за свои же собственные предложения, то, может быть, не надо торопиться внедрять эти предложения «широкомасштабно»?
Вот почему поименное перечисление разработчиков документов по реформированию школьного математического образования я не считаю «доносом вширь» или компрометацией авторов Ваших учебников (в том списке не только авторы Ваших учебников). По опыту работы в Экспертном совете Вам, видимо, тоже известно, что лучше самих авторов учебники никто скомпрометировать не может. Поэтому я следую совету Г.Форда: «Не боритесь с конкурентами, совершенствуйте собственную продукцию». Следую и другим советую.
Меня удивляют Ваши сетования на то, что кто-то в Министерстве образования вносит не устраивающую Вас правку в Ваши тексты. Это кто же там больший католик, чем сам папа римский, если Вы являетесь руководителем научного подразделения, которому Министерство заказывает разработку документов? Если же Вас как «первичного автора» не устраивает то, что сделал кто-то с Вашим «первичным текстом», то снимите свою фамилию, заботьтесь о своей научной репутации и добром имени без оглядки на авторское право и гонорар. Вам же известен пример И.Ф.Шарыгина, который сдал Вам свой «первичный текст» о геометрии для новой концепции математического образования, не узнал его после чьей-то переработки и снял свою фамилию, отказавшись от причитавшегося гонорара. Он понял, что разрабатываемая Вами концепция ведет математическое образование страны «не туда», и вышел из команды разработчиков.
Как Вы потом «завалили» защиту его аспирантки, чем подтолкнули И.Ф.Шарыгина к уходу из института, знают не только сотрудники Вашего отдела. Но не будем утомлять читателей подробностями, не относящимися к Вашей «критике» моей статьи. Разве так уж важно, что аспирантка была беременной, что до демарша Игоря Федоровича тема ее диссертации была отделом утверждена, а после демарша — перестала быть «диссертабельной».
Вы напрасно разогнали людей, способных возражать Вам, разогнали доброжелательную «оппозицию». В Вашей дельта-окрестности остались сотрудницы, исключительно лояльные к Вам лично и к Вашим открытиям всяких там функций, но Ваши проекты от этого не выиграли в качестве.
Далее Вы раскрываете читателям журнала «страшную тайну» моего участия в двух Ваших учебниках и предлагаете мне «явиться с повинной»: разделить с Вами ответственность за нарушение программы (перенос ряда тем из 6-го класса в 7-й и выше я ставил Вам в вину). Разделить эту вину со мною у Вас не получится, так как я-то и был единственным, кто возражал против этого переноса. Зачем же вводить в заблуждение читателей, которые этой детали знать не могли?
А какое недоумение сквозит в Вашей фразе «но тогда государственный орган Министерство образования «работает» против государства? Но оставим эту «лингвистическую» дискуссию — задумываться о таких деталях автору публицистической, пропагандистской статьи не обязательно».
Чему это Вы так деланно удивляетесь? Неужели Вы всерьез полагаете, что и Ваша работа в государственном органе — Российской академии образования — это тоже работа на благо государства только потому, что академия государственная, а не частная? По Вашему «лингвистическому» определению Вы осуществляете государственную политику, т.е. от имени государства — об этом и не спорю! А «по-нашему, по-неученому» определению — нет, так как настоящая государственная политика должна осуществляться в интересах государства и его граждан.
Написанное Вами про «Боинг», Дж.Сороса, американские спецслужбы и 5 млрд. долларов даже неловко комментировать. Здесь критик Г.В.Дорофеев затыкает за пояс своего эмоционального оппонента-журналиста. А все почему? Подходит к концу ответ ненавистному возмутителю спокойствия, а аргументов в защиту собственных позиций у критика как не было, так и нет. Тут уже не до сохранения лица.
Рассмотрим последний образец критики в Вашем стиле «я ему про Фому, а он мне про Ерему». Совсем в другой статье я писал о Вашем проекте концепции математического образования: «в этом документе много и других спорных мест. Так, геометрия — древнейший пласт человеческой культуры — поставлена в один ряд с новомодным «анализом данных», что может привести к новой спирали отказа от традиций без должного анализа возможных последствий» (Математика в школе. 2000. № 9).
А чем возмущаетесь Вы: «А. В. Шевкин столь же «эмоционально» обвинил авторов во включении в учебник — с его участием! — «новомодного «анализа данных» … и тут же включил соответствующий материал в вышеупомянутый учебник серии «МГУ — школе».
Вы опять торопитесь и не перечитываете тексты, на которые ссылаетесь. Вот и с «анализом данных» бухнули в колокола, не посмотрев в святцы.
Чем больше я читаю об этом мало знающем, мало читающем, не успевающем вовремя подумать поверхностном и вороватом журналисте — очень далеком от идеи личностной ориентации обучения стороннике давно существующей системы психологического насилия с помощью математики, тем мне все больше не нравится этот противный тип: на такую реакцию Вы и программируете читателя! Но я успокою Вас, Георгий Владимирович: это все не обо мне. Такой персонаж Вы сами выдумали.
Надеюсь, что читатели это уже поняли.
Вместо заключения. Уважаемые читатели, приношу вам извинения, за вынужденную переписку с Г.В.Дорофеевым через журнал. Участвую в ней для того, чтобы показать, кто и как нам «делает реформу». Признаюсь, что когда я готовил к публикации критикуемую им статью, то надеялся, что в ответной статье Г.В.Дорофеев даст объяснение своим действиям, разваливающим школьную математику. Но он превзошел самые смелые мои ожидания, за что я ему благодарен.
Мне было интересно посостязаться с моим критиком, так как мы находимся в разных «весовых категориях»: я не получил такого образования, как он, а если бы в мое время была проведена обсуждаемая здесь реформа, то не получил бы и такого, какое имею. Борюсь за таких, как я, людей «из глубинки», из малообеспеченных семей, так как понимаю, что после реформы «по Дорофееву», у них не останется возможностей для получения хорошего образования.
Обещаю больше не отвлекать вас от дела без особого повода, да и у Г.В.Дорофеева теперь появился новый объект для критики — подостойнее его заклятого друга-журналиста. Теперь он может не намекать на непрофессинализм неназванного автора из «Независимой газеты», а четко, ясно, пункт за пунктом возразить любому из авторов только что вышедшей книги «Образование, которое мы можем потерять». Это сборник статей и других материалов под редакцией ректора МГУ им. М.В.Ломоносова академика В.А.Садовничего.
12.08.2002
Дополнение 1. В конце сентября 2003 г. в кулуарах Научно-методического совета по математическому образованию Г.В.Дорофеев сообщил, что в Министерстве образования обсуждалась возможность оставления в физико-математическом профиле 8-ми учебных часов в неделю и что он всегда был сторонником возвращения математике прежних часов. Слава Богу! Наконец-таки мы узнали имя настоящего борца за нормальную математику в школе! Одно огорчает: потрачено столько сил и времени на борьбу за сохранение математики в школе, а главного нашего союзника в этой борьбе мы вовремя не заметили.
4.10.2003
Дополнение 2. В журнале «Математика в школе» (№ 10, 2003) Г.В.Дорофеев с коллегами опубликовал разработку занятий по некоторым темам, расширяющим общеобразовательную программу, рассчитанную на 5 ч в неделю. Так началось внедрение новой идеи о предпрофильной подготовке по математике. Интересно, что в концепции реформы Г.В.Дорофеева такая подготовка даже не упоминалась. Так что голос математической общественности услышан. Другое дело, что песок — плохая замена овсу: предпрофильная подготовка по математике в 9 классе сильно смахивает на факультативы, а это означает, что если ученик уже в 8 классе знает, что математика его профилирующий предмет, то ни в 8, ни в 9 классе он не получит той подготовки, которую пока еще может получить в настоящее время при работе по программе углубленного изучения предмета с тремя дополнительными часами в неделю.
Итак, мы получили свидетельство тому, что математическая общественность может влиять на ход событий, но влияние это пока недостаточное.
1.01.2004