Предлоги «за»
ЕГЭ по русскому языку — 10 лет. Пять вопросов министру образования от учителей
Приводим выдержки из объёмной публикации в «Новой газете», посвящённой ЕГЭ по русскому языку. В этой публикации затрагиваются общие вопросы отрицательного влияния ЕГЭ на систему образования в стране.
1. Кем, где и когда подтверждено: нынешняя форма Единого государственного экзамена по русскому языку, существующая в нашей стране с некоторыми вариациями уже 10 лет, самая эффективная из всех возможных?
Независимая проверка знаний выпускников — необходимость, которая очевидна. За 10 лет с утверждения экзамена как общенационального его сдали, по самым примерным подсчетам, 7 миллионов выпускников. И за это время у родителей и учеников, учителей и бывших выпускников, филологов, преподавателей вузов накопилось много вопросов к идеологам и разработчикам экзамена. С момента разделения ЕГЭ по математике на два (базовый и профильный) русский язык стал самым массовым, а значит, попросту главным экзаменом в стране. Но ситуация вокруг него накаляется как внешне — каждый год в период проведения испытания, так и изнутри: нет ни одного думающего словесника, которого бы такое положение вещей не тревожило… При этом Министерство образования и разработчики ФИПИ (Федерального института педагогических измерений — именно у этой структуры монополия на все, связанное с содержанием выпускных экзаменов) не озаботились за минувшее десятилетие проблемой обратной связи. <…>
Россия — страна многонациональная, а следовательно, многоязыковая, и наличие единственно возможного формата серьезно ущемляет права детей-билингвов, для которых русский язык не является родным и стоит в языковой картине их мира отнюдь не на первом месте. Так, например, выпускники всех школ страны должны знать, что слова «оконце», «деревце», «болотце», «кружевце» в форме родительного падежа приобретают окончание — ЕВ («оконцев», «деревцев» и проч.), в отличие от других слов, например «полотенец». Как запомнить множество частностей в образовании морфологических форм ученикам, для которых русский язык не родной?
Игнорирование этого аспекта создает напряжение в ряде регионов страны и является бомбой замедленного действия, так как несет в себе черты насильственной русификации в федеративном государстве.
Этот вопрос уже сегодня требует вариативного подхода к форме итоговой аттестации.
Экзамен перегружен нюансами лингвистической теории (что, возможно, и ценно, но для массового ли экзамена?), но при этом игнорирует коммуникативную составляющую языка: работу с реальными жизненными ситуациями, актуальными жанрами, а также «навыки XXI века», среди которых — продуктивное, творческое и критическое мышление. Ключевые тенденции современного языкового образования школьника ЕГЭ по-прежнему не отражает: нет заданий на проверку важнейшего для выпускника, завтрашнего студента навыка — функциональной грамотности (работа с разными типами информации в тексте, разными актуальными жанрами), нет метапредметной составляющей. Экзамен не учитывает, что язык для выпускника — это прежде всего инструмент познания мира (как в самых простых бытовых ситуациях, так и в более сложных контекстах), ключ к открытию других предметов, с его помощью нужно будет осваивать в вузе научные и практические дисциплины, овладевать специальностью. Этот аспект также игнорируется всеми проверочными работами, спускаемыми в школу, и ЕГЭ как итоговой проверкой. Если, конечно, не признать метапредметного содержания за одним заданием с мини-текстами, обращающимися к разрозненным примерам из физики, химии. Увы — и здесь симуляция. <…>
При «косметической» правке заданий для 11-го класса очевидно колоссальное увеличение учебных нагрузок и требований жесткого, исключительно формализованного характера к ученикам всех ступеней обучения, ежегодно растет количество процедур проверки. Так, к 2018/2019 учебному году по русскому языку это:
- всероссийские проверочные работы в 4, 5, 6-х классах;
- итоговое собеседование в 9-м классе;
- ОГЭ в 9 классе;
- итоговое сочинение в 11-м классе;
- ЕГЭ в 11-м классе.
Количество разнообразных форм контроля уже догоняет количество часов, отводимых на изучение русского языка как предмета. При таком размахе оборотов бюрократической машины учителя вынуждены месяцы обучения в этих классах отводить не на вдумчивую работу, а на натаскивание к формату, на подготовку к той или иной проверочной, спущенной сверху. При этом министерство постоянно декларирует пагубность замены обучения подготовкой к ЕГЭ, но одновременно делает все, чтобы занять учеников и учителей бесконечной дрессурой, абсолютно подменяя тем самым главные цели образования — динамичное развитие и обучение детей.
Школы России не боевая единица, которая обязана откликаться на любые команды.
Обучение родному/государственному языку в этих обстоятельствах превращается в школу лицемерия: ученик понимает, что он должен показать не владение живым языком, а умение вписаться в формат, угадать и угодить, построив текст на основе растиражированных сборниками клише и заученных аргументов.
Таким образом, в нынешней версии ЕГЭ по русскому преобладают старые подходы к работе с текстами и информацией, которые по своей сути являются подновленной версией давно отвергнутых передовыми методиками взглядов на сущность обучения языку. Или у Министерства просвещения России есть другое аргументированное объяснение происходящего?
Вопросы министерству просвещения
Итак, что известно Министерству просвещения спустя 10 лет с начала проведения общенационального экзамена…
— о том, как ЕГЭ по русскому повлиял на сознание учащихся, формирование их ценностных ориентиров?
— О воздействии, которое в ситуации катастрофического падения читательской культуры подростков оказала эта форма испытаний — тест в 26 вопросов и сочинение (задание № 27) по не изучавшемуся ранее тексту — на систему преподавания языка и литературы, гуманитарных дисциплин? И оказало ли вообще?
— Проводились ли исследования на уровне вузов: как содержание ЕГЭ по русскому языку влияет на картину мира и навыки вчерашних абитуриентов?
— Насколько оправданы затраты на проведение этого экзамена, ведь по всей стране проверка письменной части ведется экспертами в режиме реального присутствия в специальных пунктах? И при этом цифровые возможности, уже давно используемые в мировой практике, игнорируются?
— Почему ЕГЭ по русскому не признан как квалификационный экзамен в системе международного образования?
— Где исследования, показывающие зависимость качества образования от количества оценочных процедур? И на каком основании их количество растет с каждым годом?
2. Какими научными исследованиями доказана целесообразность: в выпускном классе российским выпускникам необходимо сдавать две аттестационные работы — декабрьское сочинение и сочинение в формате ЕГЭ?
Декабрьское сочинение существует с 2014 и введено почти прямым указанием президента страны. Возможно, его рождение — попытка сохранить интерес к чтению у старшеклассников, правда, в приказном порядке. Долго и много обещали наконец-то соединить эту письменную работу с другими предметами, т. е. сделать ее метапредметной. Уже через год стало ясно: декабрьский формат не более чем отписка. Сложнейшего вопроса о сохранении литературы как школьной дисциплины оно не решило! Да, дети радовались дополнительным баллам, которые оно приносило (МГУ в первый год продемонстрировал невероятную щедрость — прибавлял до 10 баллов тем, кто «показывал» электронную версию своей работы), но сегодня формат абсолютно выдохся. При этом лишь небольшое количество вузов (в Москве только 4 в этом году) на самом деле собирается учитывать результаты выпускного сочинения, поэтому оно превращается исключительно в механическое усложнение жизни абитуриентов. Тем не менее три месяца (!) наши дети тратят силы на подготовку к нему: без зачета по декабрьскому сочинению ни один выпускник школы не имеет права быть допущенным к сдаче единых государственных экзаменов.
Трагикомизм ситуации: учащиеся 11-го класса вынуждены опираться в раскрытии темы на произведения литературы, писать о важнейших ценностях человеческой жизни — чести, целях и средствах, дружбе и предательстве, а на деле знать, что без этой работы дальше им хода нет. Вот и сводится подготовка к декабрьскому сочинению в массовой школе к механическому заучиванию «аргументов» из литературы к тематическим блокам, чтобы «овладеть» искусственно придуманным форматом, удобным для контроля, но слабо ориентированным на подлинные цели образования. По сути, снова имитация, обман.
Само существование финального испытания «с литературным уклоном» отражает глубокий кризис идей литературного образования и бесплодность казенных подходов к его решению. Достаточно сказать одно: за все годы существования как ЕГЭ по русскому, так и декабрьского «жанра» высказывания ни разу в демонстрационных версиях и официальных сборниках не прозвучала ключевая тема искусства и, разумеется, русской литературы — тема свободы.
Итак, как через 5 лет с момента введения обобщен лабораториями РАО и другими методологами опыт проведения обязательного для всех выпускников декабрьского сочинения?
3. Составляет ли деятельность ФИПИ государственную тайну?
Именно такое впечатление возникает: материалы реальных ЕГЭ никогда не публиковались, изменения в формате заранее в профессиональном сообществе не обсуждаются, диалог с общественностью никогда не ведется в открытом пространстве. В этом году принятым в кулуарах решением руководства ФИПИ (Федерального института педагогических измерений — разработчика экзаменационных форматов, применяемых в стране) был коренным образом изменен формат сочинения-рассуждения, составляющего письменную часть ЕГЭ.
Если раньше обоснование собственной позиции требовало от ученика развернутой аргументации с опорой на читательский и жизненный опыт, то в новой редакции от него требуется формальное согласие/несогласие с точкой зрения автора, которое должно быть… «обосновано». Что стоит за этой формулировкой, несколько месяцев гадали учителя и ученики всей страны.
Достаточно ли в таком случае обоснования вроде: «Мне так подсказывает моя совесть/сердце»? <…>
Засекреченность лиц, определяющих форму итоговой аттестации и требования к выпускникам школы, отсутствие диалога с идеологами существующего экзамена в открытом пространстве — на страницах газет, сетевых источников, в радио- и телеэфире — свидетельствует о нездоровой ситуации вокруг ЕГЭ по русскому языку: налицо явный застой в методологических подходах и в методике проведения итоговой аттестации, который связан и с несменяемым руководителем рабочей группы Цыбулько И. П., и с выбранной ФИПИ позицией, при которой он не заинтересован в том, чтобы слышать голоса прошедших через экзамен, нынешних абитуриентов, их родителей и учителей, преподавателей вузов, гуманитарного сообщества.
Итак, что показал прежний формат сочинения ЕГЭ, проживший 9 лет, какие черты современного выпускника удалось выявить, применяя его в качестве итоговой аттестации?
Чем и кого он перестал удовлетворять?
Почему тайной за семью печатями стали фамилии членов научно-методического совета по предмету, утверждающих как формат, так и критерии оценивания детских работ?
4. Когда ФИПИ, выпускающий многотысячные тренировочные материалы под грифом ФКР (Федеральная комиссия разработчиков КИМ ЕГЭ), сможет подготовить издания, в которых не будет грубых ошибок и опечаток?
В критериях оценивания экзаменационных работ выпускников школы есть такой: «отсутствие этических ошибок». Примерим его не к детским работам, а к труду составителей заданий. Более чем печальный факт: за 10 лет не было ни одного пособия (тиражи исчисляются десятками тысяч экземпляров), избежавшего спорных трактовок языковых явлений, некорректных формулировок, неоднозначных примеров, опечаток и прочих ляпов.
Наличие ошибок как в демонстрационных версиях, так и в пособиях, «грифованных» ФИПИ, дезориентирует школьников и учителей.
Так, в этом году в сборнике демоверсий ФИПИ как никогда много огрехов: от банальных опечаток (вариант 2, задания 11–12) до неверных ответов в заданиях, вокруг которых возникают споры в профессиональной среде.
Например, в 34-м варианте в число слов с проверяемой безударной гласной в корне попало слово «материАльный», хотя гласная А не входит в состав корня, что подтверждают многие словари. Или требуется найти в трех предложениях антонимы, однако там две пары антонимов, «верной» же признается лишь одна. Это происходит в стране с вековыми филологическими традициями, имеющей десятки научных институтов и лабораторий! Немаловажна подробность: все сборники, выходящие в издательстве «Просвещение», печатаются под редакцией одного человека — главного специалиста по формату ЕГЭ по русскому языку Ирины Петровны Цыбулько…
Сегодня в России вертикаль контролирующих структур выстроена вокруг результатов ЕГЭ так, что за показатели ниже среднего наказывают всех участников процесса: выпускника школы — снижением баллов, учителя, его обучавшего, — выговорами, сокращением нагрузки и, конечно же, рублем; школу — нагоняем от начальства, сокращением финансирования и понижением в рейтинге. В этой ситуации закономерно возникают вопросы.
Этична ли позиция ФИПИ, печатающего под своим грифом издания с ошибками?
Честно ли делают свое дело авторы сборников материалов, гордо именующие себя «Федеральной комиссией разработчиков контрольно-измерительных материалов ЕГЭ»?
5. Экзамен и права ребенка. Все ли сделано в системе итоговой аттестации для того, чтобы на всех этапах — от подготовки к ней до апелляции полученных результатов — юный человек чувствовал себя защищенным от любого вида произвола?
Проверка тестовой части проводится автоматически и ее выполнение не рассматривается на апелляции. И удостовериться в том, что проверка была объективной, невозможно, так как подлинные экзаменационные задания ЕГЭ по русскому, как и было сказано выше, никогда и нигде 10 лет не публиковались. А ошибки, спорные вопросы, двусмысленные формулировки бывают не только в электронных и бумажных тренажерах. Опыт тех, кто сдавал экзамен, говорит о том, что и в экзаменационных текстах далеко не все однозначно. Таким образом, защититься от технической ошибки или недобросовестности составителей оказывается невозможно. <…>
Единый государственный экзамен по русскому языку в нынешнем изводе требует серьезной коррекции. И это не вопрос, находящийся в компетенции одного ведомства, так как русский язык — главное пространство, с которого начинается любая интеллектуальная жизнь в России.
Требования
Мы, учителя и преподаватели вузов, родители, выпускники прошлых лет и этого года требуем:
- от разработчиков заданий и руководства ФИПИ, Рособрнадзора, Министерства просвещения честных ответов, опирающихся на конкретные данные, статистику и научные исследования, по всем заданным вопросам;
- заблаговременного (минимум за четыре месяца до начала учебного года) вынесения на обсуждение в поле филологических и педагогических дискуссий всех перспективных моделей итоговой аттестации выпускников по русскому языку;
- подключения к работе над форматом государственного экзамена широкого экспертного сообщества;
- постоянного публичного диалога с сообществом словесников и широкой гуманитарной общественностью как принципа работы ФИПИ, Рособрнадзора, Министерства просвещения;
- публикации всех вариантов КИМ, прошедших ЕГЭ после их проведения.
Далее идут подписи учителей.
Источник. Новая газета
Комментарий. Десять лет применения ЕГЭ, потом ОГЭ и ВПР достаточный срок, чтобы накопить «информацию для размышления». Вопросы заданные про ЕГЭ по русскому языку относятся к контролю изучения не только этого предмета. На них ответа не будет, но не потому, что некому отвечать. Управляющей элите на них отвечать не нужно, они, как древнеегипетские жрецы, знают тайну, знают, куда ведут народ и государство, но не посвящают народ в своё тайное знание. Не могут же они не замечать, что каждая, практически без исключения, инициатива, внедрённая за много лет в образование, вела к ухудшению системы образования, снижению уровня преподавания предметов и знаний и умений учащихся. Всё они прекрасно знают, но не анализируют ошибки, не ищут причины их возникновения, не ищут виноватых… А знаете почему? — Да потому, что всё идёт по намеченному плану к намеченной цели.
Не нужно быть мудрецом, чтобы понять, что ЕГЭ — это способ измерения, разрушающий объект измерения. В технике различают неразрушающий контроль качества изделия, который не влияет на его качество, и разрушающий контроль, уничтожающий изделие. Например, тестирование подушек безопасности автомобилей проводится с манекеном, заменяющим человека, снимается куча показателей во время лобового столкновения автомобиля со стеной. Автомобиль — в хлам, но данные приборов, которыми увешан манекен, позволяют получить необходимую информацию и дальше совершенствовать продукцию. Такие расходы на разрушающий контроль оправданы, так как подушки безопасности должны гарантировать сохранение жизни людей. Но никому в голову не приходит проверять разрушающим контролем все подушки безопасности на всех автомобилях!
А в образовании поступают именно так. Здесь разрушают систему образования ради получения надуманных показателей, которые по законам жанра должны расти, иначе кто-то усомнится в профессионализме контролёров и положительном влиянии контроля на систему образования. А это приводит к постепенному снижению уровня заданий — ведь в условиях постоянного эксперимента в образовании, в условиях работы учителей на износ для обеспечения нужных начальству показателей фиктивного роста зарплат в образовании не может расти ни уровень профессионализма учителей, ни уровень подготовки школьников. Растёт только профессиональное выгорание учителей — но кого это заботит? У проверяющих не контроль ради улучшения качества преподавания, а ухудшение качества преподавания ради всеразрушающего контроля.
Уж сколько раз писали по поводу того, что форма ЕГЭ по математике провоцирует школы не на освоение программы по имеющимся учебникам, не на создание в головах у школьников возможно более полной картины мира, а на формирование осколочных знаний и умений, называемых теперь компетенциями, необходимых для решения задач определённого типа.
Этот вопрос подробно освещён здесь: https://vk.com/feed
Управляющий класс делает всё для того, чтобы удержать управление государством в своих руках, на словах они слуги народа и делают всё на благо народа, но народ уже давно понимает, на какую узкую прослойку народа работает управляющий класс, какой широкой поддержкой западных интересантов он пользуется при проведении образовательной политики. Однако представители этого класса плохо хранят свои секреты или так уверены в своей безнаказанности, что из их высказываний, как шило из мешка, вылезает настоящая цель «реформ» в образовании: дальнейшее снижение уровня образования, за которым последует снижение и так невысокого технологического уровня страны, оборонной промышленности, которая держится ещё на старых разработках, на новых разработках старых мастеров, но в отрасль уже поступают новые кадры.
На днях мы услышали жалобы господина Рогозина на усиление влияния человеческого фактора в космической отрасли, на угробление хороших проектов руками «новых мастеров». Дальше эта тенденция будет только нарастать. Следом значительно снизится обороноспособность огромной страны, чреватая её распадом — не зря же так старается американское посольство в Екатеринбурге. Запад считает, что Россия не по праву владеет богатствами Сибири. Чтобы их забрать — не обязательно воевать с Россией, она же может «навалять». При игре вдолгую достаточно обнулить её образование — вопрос решится сам собой. Наш управляющий класс знает об этой стратегии и способствует её реализации, ведь сигналов об анализе ошибок «реформы» образования нет, поиска причин падения всего и вся в образовании нет, наказания виновных в образовательной катастрофе нет, значит, всё идёт по их сатанинскому плану.
А это ссылка на реакцию адекватного человека на откровения наших управляющих:
Уничтожить традиционную систему образования и превратить людей в кочевников