Школа (статьи)

Взгляд с полей аэрации

М. Гришкина, Л. Ашкинази

Помещая у нас интересную статью из газеты «Первое сентября», 2003, № 46, мы хотим дать вам пищу для размышлений о судьбе массовых физико-математических классов.

Прошу прощения за мрачную картину. Идет дождь, светит солнышко, где-то растет пшеничка, и будем надеяться, что большая-пребольшая, а к нам, на поля аэрации, стекает то, что вырабатывает город. Мы — это Физико-математическая школа при нашем pодном вузе (он не будет назван, чтобы нас не разорвали на части те, кто сочтет это рекламой, а равно и те, кто сочтет это антирекламой). От подготовительных отделений мы отличаемся тем, что занятия у нас для школьников бесплатны. Еще несколько лет назад ситуация была такой: большинство школьников приходили к нам ради увеличения шансов на поступление, причем они и их родители понимали, что для этого надо получить знания и научиться ими пользоваться. Ибо формальная льгота, которую мы им даем, весьма невелика (одно бесплатное тестирование). Так что мысль о каком-то скрытом содействии при поступлении в нашем случае не возникает. Обратите внимание: мы не касаемся вопроса, есть это содействие или его нет. Это вопрос не к нам, а к следователю и прокурору. Мы — по другому ведомству: мы учим. 

В течение многих лет у нас в группах были ученики и послабее, и посильнее, кто-то учился нормально, а кто-то еле-еле, зубами и когтями выгрызал свою тройку, кончал нашу школу и поступал, а кто-то бывал отчислен. Мы, к сожалению, не приносим вузу дохода в рублях, поэтому должны приносить хороших абитуриентов. Иначе ректор нас закроет и будет совершенно прав. 

Некоторые из наших преподавателей время от времени вели занятия и на платных подготовительных курсах (других вузов). Приходили они оттуда с выпученными глазами: школьники не работают! Просто сидят и смотрят на «препода». На призыв взять ручку в руку и начать что-то делать посылают враждебные взгляды. Без прибора ночного видения можно прочесть: «Ты чо! Я заплатил и еще пришел!..» Десять и пять лет назад это нас поражало. Но несколько лет назад мы вдруг увидели это у себя в школе. Разумеется, на платные подготовительные курсы и отделения народ идет не только потому, что надеется «заплатить и поступить». Идут туда те, кто не может сдать экзамен к нам в школу, ведь у нас есть свой конкурс. Зато в вуз или, точнее, в разные вузы почти все наши выпускники поступают. Разумеется, то, что мы «поставляем» абитуриентов не только своему родному гнезду, вызывает некоторое недовольство ректора. Но с другой стороны, можно ведь гордиться тем, что большинство из «отступников» идут в престижные университеты и лишь самые слабые, которые не набирают баллов в нашем вузе, поступают в менее требовательные. Практика показала, что запаса знаний и умения учиться, которое нам удается им привить, хватает не только на то, чтобы поступить, но и на то, чтобы не вылететь из вуза сразу. 

Обратите внимание: мы ни слова не сказали об уровне знаний приходящих в нашу школу. О том, что старшеклассники, складывая 1/2 с 1/3, получают 1/5. О том, что не могут решить уравнение 2х = 0 и уравнение x2 = 0. Мы можем привести десять страниц таких примеров. И это не сайт анекдотов, это — жизнь. 

Речь пойдет о другом: о бытующем у школьников представлении — надо или не надо учиться. Появление в нашей школе два-три года назад заметной доли тех, кому «не надо», и ее стремительный рост (до 50-90 % на разных предметах сегодня) стали шокирующей неожиданностью для педагогов нашей школы. Но те из нас, кто преподает и в ФМШ, и в обычной школе, совершенно этому не удивились. Все эти годы происходил рост доли тех, кому «не надо», в обычной школе, и вот теперь уровень воды дошел до рта. 

Нам кажется, что важная черта современной российской школы — то, что в ней большинству ничего не надо. Мы судим в основном по Москве, возможно, что в остальной России ситуация иная: школьникам «надо», потому что иначе им не светит ничего, кроме коровника, половой тряпки, армии, станка, в лучшем случае — автосервиса… Этого мы не знаем и, если ошибаемся в оценке ситуации, будем крайне рады. 

Учеба — это труд. Но с каждым годом это все меньше понимают и ученики, и родители. Каково нам слышать от родителей фразы типа: «Почему вы его (ее) отчисляете, ведь он (она) ходил(а) на все занятия?» — произносимые с более чем искренним удивлением. Выросло новое поколение родителей, которые не понимают, что посещение школы еще не означает работы по получению знаний. 

Чтобы понять, почему стало не надо учиться, обратимся к истории. Раньше «надо» обеспечивалось: а) репрессивной системой; б) зависимостью от образования если не дохода и перспектив, то хотя бы возможности получения чистой работы и отчасти престижа; в) стремлением удовлетворить свои потребности в информации; г) возможностью откосить от армии. Сейчас первый фактор исчез, а остальные ослабли. Так чего вы ждали? К усилению фактора «а» призывать глупо, фактор «г» или не изменится, или ослабнет (при переходе к контрактному набору или при превышении затрат на высшее образование над стоимостью откоса). Действие фактора «в» только уменьшается, ибо на каждого сегодня выливается столько информации, что мозг прибегает, как говорят электрики, к «защитному отключению». Ситуация «в одно ухо влетело — в другое вылетело» становится нормальной, и у школьника на наших глазах формируется устойчивая привычка к игнорированию информации. 

Впрочем, в развитых странах диплом вуза весьма важен при трудоустройстве (фактор «б»), но чтобы эта зависимость стала жесткой в нашей стране, нужно не одно поколение… К примеру, aмeриканская школа построена так, что в ней можно не учиться. Конечно, в престижной и дорогой физиkо-математической школе, в которую поступают со всего штата, сдав экзамен и выдержав конкурс (внимание: деньги не заменяют экзамена!), нет тех, кто не хочет учиться. Но в обычной, в том числе и в хорошей, школе таких полно. Сидишь тихо, соблюдаешь правила — ну и сиди. Не сдашь в итоге тест — плохо, школа будет хуже выглядеть, в нее будут меньше хотеть поступать (все данные общедоступны). Поэтому школа старается, чтобы учиться хотели. Но заставить хотеть нельзя, можно лишь заставить соблюдать правила. И если американская школа такова, это означает, что американскому обществу нужно именно столько преуспевающих адвокатов и мальчиков на бензозаправке. Сделают электромобиль — школа через какое-то время отреагирует. (Кстати, заметим, что в последние годы уровень наркомании у американцев падает, количество СПИДа падает, уличная преступность падает и уже стала меньше (пока чуть-чуть меньше), чем во Франции. То есть с важными для общества задачами их школа отчасти справляется.) 

Похоже, что России сегодня нужно не так много математиков, физиков и преуспевающих адвокатов, как нам кажется. Ушлые школьники чуют это нутром и «не хотят». А наши вопли о том, что, ситуация завтра изменится, они пропускают мимо ушей и правильно делают, так как ситуация изменится не завтра. Она будет изменяться медленно, и на основные изменения потребуется несколько поколений при условии, что Россия вообще пойдет по пути индустриального развития, требующего больших интеллектуальных ресурсов. А это вообще пока совсем не очевидно. 

Что можно сделать сегодня, чтобы, просим прощения за цинизм, было не противно входить в класс? Понять, что ситуация, когда большинству «не надо», — неизбежна. Неизбежна во всемирном масштабе, и тем более неизбежна сегодня в России. 

Ликвидировать школу вообще нельзя. Еще Маркс сказал, что главное достояние человечества свободное время. Гуманизм требует ликвидировать детский труд, а детей надо куда-то девать. «Кто открывает школы, тот закрывает тюрьмы» — это сказал еще Виктор Гюго. 

Но чтобы посчитать налоги, не требуется знать, что такое логарифм. А ничего другого большинство считать и не будет. Система образования должна быть построена так, чтобы было очевидно: то, чему учат, потребуется. Сегодня больше половины школьников на вопрос: «Что тебе интересно, чем ты хочешь заниматься?» — ответят: «Компьютер». И добросовестные родители сделают все, чтобы чадо поступило в технический вуз на компьютерную специальность. От этих «заинтересованных компьютером» стонут вузы, ибо мало кто из них осознает, что игры в компьютерные игрушки и лазание по Интернету — не специальность. Для того чтобы стать господином компьютера, а не его рабом, необходимы не скорость тыкания в клавиши (этому и обезьяну научить можно; но биологи говорят, что самый быстрый зверек выдра), а серьезные знания и способности к математике и информатике, причем вовсе не к тому, что называют информатикой в школе. Когда школьники осознают, что в вузе не в игрушки играют, они удивляются. Когда же оказывается, что для того, чтобы написать самую простую компьютерную игрушку, нужно очень многому научиться, причем не самому интересному, с их точки зрения, они вообще теряют интерес к учебе. 

В лучшем случае их природных способностей, поддержанных насилием со стороны несчастных родителей, хватает, чтобы дотянуть до диплома. На выходе — хороший пользователь с дипломом о высшем образовании. Пока рынок труда еще не насыщен хорошими пользователями, и они находят себе применение, но, как правило, не по специальности. А что будет через два-три года? В худшем же случае они просто вылетают из вуза, как правило, после первого семестра. Как отделить тех, которые «интересуются компьютером», от тех, кому это действительно «надо»? 

И последнее. Некоторое время назад в прессе промелькнуло сообщение, что получены прямые данные о соотношении результатов тестирования и обычного экзамена по математике. Как вы думаете, сколько организаций и частных лиц обратились в редакцию или к авторам той информации за данными? Оказывается, ни одного. Если нам ничего не надо, то с какой стати будет что-то надо нашим ученикам? 

 

www.Shevkin.ru | © 2004 - 2019 | Копирование разрешено с ссылкой на оригинал