Школа (статьи)

М.Н.Максимовский. Старческие досуги

М.Н.Максимовский

СТАРЧЕСКИЕ ДОСУГИ

В приемном покое

 

Приемный покой в «Шаарей цедек» – проходная в рай и в ад, главным образом, естественно, для старости. Бывают и молодые, раненные в драках, в автомобильных авариях. А так, старость – неприглядная до ужаса и отвращения. Эти старики еще более беспомощны, чем грудные дети. Малыши ведь плачут, кричат, требуют. А эти глухо постанывают, прощаясь, хрипят, задыхаются, умолкают. Навсегда.

Боже, как страшны умирающие старики, особенно старухи! Скрюченные, маленькие. Истончившиеся, мертвенно-бледные кости лица, рук, ног. Закрытые глаза, потонувшие в ямах-глазницах. Провалившиеся, открытые результаты. Сузившиеся, словно, по линейке, книзу – треугольники-подбородки…

Именно здесь, в этой проходной, можно без труда определить счастливых и несчастных стариков. За время пребывания в приемном покое навиделся и наслушался всякого.

Как оказалось, моя 85-летняя соседка – мать большого семейства. Она нарожала двенадцать детей.

За двое суток у изголовья этой поначалу неподвижной и безнадежно больной женщины побывали дочери, сыновья, невестки, зятья, внуки и даже два правнука. Дни и ночи около матери дежурили дочери, предупреждая каждое ее желание, движение. Ночи они коротали, сидя на стульях возле кровати, у ног старой Суламифи.

К исходу вторых суток сыновья сумели, не щадя средств и усилий, заполучить и привезти к матери знаменитого профессора не то из Хайфы, не то из Беэп-Шевы. Профессор более двух часов провел около угасающей женщины и сумел-таки заставить встрепенуться, ожить ее старое сердце. Она открыла глаза, вздохнула, заговорила. Прибежал дежурный врач и, казалось бы, безнадежно больную повезли наверх, в лечебное отделение. Ее спасли дети. Они продлили ей жизнь.

На освободившееся место положили старую смуглую палестинку в белоснежном красиво повязанном платке. И ее весь день навещали дочери, сыновья и внуки. На ночь с ней остался сын, крепкий парень, лет 28-30 от роду. Он нежно и бережно ухаживает за матерью. На руках относит ее в туалет. Потом усаживает в постели, обмывает и вытирает ей лицо, руки, кормит ее, беспомощную. Мать уснула.

Рядом, за занавеской – пожилая еврейка, от которой еще ранним вечером, сославшись на занятость, ушли дочь и сын. Она стонет, бредит, время от времени о чем-то просит. Молодой палестинец трижды за ночь вызывал к ней дежурную сестру. И делал он это не по принуждению, а из чувства сострадания… Под утро больная стихла, скончалась, избавила отпрысков от беспокойства и неприятных хлопот…

Здесь же, в приемном покое, старики, к которым никто не приходит. Они лежат неподвижные, полуживые. Те, у кого еще сохранился остаток сил, постанывают, остальные молчат. Они брошены, оставлены своими детьми, так же, как бросают своих младенцев беспутные матери…

Врачи при обходе около таких больных надолго не задерживаются: поднимают за запястье слабую исхудавшую руку, проверяют пульсацию, печально покачав головой, руку отпускают и уходят.

К ним время от времени подходят служители, пытаются накормить, обмыть, сменить белье. Сменить белье этим беспомощным старикам – удается. С питанием и туалетом сложнее.

Круглые сутки в приемный покой поступают все новые страдальцы. Нет сил, да и кощунственно подсчитывать, какая часть из поступивших завершает здесь свой мученический путь.

Боже, как страшны ночи в приемном покое этой огромной больницы. Тусклый свет. Стоны. Хрипы. Смердящие запахи, зловоние. Если ты задыхаешься, но тебя еще держат ноги, — уходи. Отмеряй шагами бесконечные больничные коридоры, раздумывай, вспоминай, благодари судьбу за то, что ты способен еще это делать — ходить, вспоминать и размышлять… В этой печальной обители невольно предаешься невеселым, но пронзительно трезвым раздумьям. Ты говоришь себе: чтобы понять подлинную цену жизни, разобраться в тщетной суете человеческих отношений, чтобы определить, в чем суть богатства и нищеты, — нет надобности вступать в запальчивые дискуссии, просиживать вечера у дурманящих и растлевающих экранов телевизоров или искать ответы на вечные вопросы в специальных книжках. Заставь себя провести две-три ночи в приемном покое большой больницы, и ты поймешь главное: вся наша жизнь не что иное, как затянувшееся пребывание в необозримом приемном покое… Не суетись. Живи.

 

Из книги «Уходящему времени вслед», 2003.

 

Дополнение. Текст получен от Озеровой С.Г. (США, Нью-Йорк).

www.Shevkin.ru | © 2004 - 2019 | Копирование разрешено с ссылкой на оригинал