Виктория Молодцова о трагедии невостребованных специалистов в России
Александр Михайлович Абрамов не был предводителем образовательной оппозиции. Но стал бесстрашным и яростным интеллектуальным противником тех шагов Министерства образования и науки РФ, тех решений законодательной и исполнительной власти,… которые, исходя из своего опыта, считал вредными.
Его статьи, написанные на протяжении последних десяти лет, читали как революционные прокламации, призывающие к мирному интеллектуальному, но сопротивлению, однако призывам тем следовали, к сожалению, единицы, а власть предпочитала их вовсе не замечать.
…Ныне слово «оппозиционер» власть имущие произносят с подтекстом «враг». Да, есть враги, которые в своей борьбе преследуют собственные политические или сугубо меркантильные цели, но есть и те, кто в силу тех или иных обстоятельств становятся противниками власти, хотя по большому счету могли бы быть успешными ее сотрудниками и партнерами. Почему-то чиновникам и их приспешникам не хватает ума понять, что подчас в интеллектуальную оппозицию уходят не только обиженные, но и неиспользуемые, хотя их опыт, знания, опыт работы могли бы послужить во имя общего блага. Например, во благо отечественной системы образования, ведь именно этого всегда хотел безвременно ушедший Александр Михайлович. И дело нынче не только в нем, ведь хорошо известны те, кто безуспешно стучится в дверь власти, но им никто не спешит ее открывать, демонстрируя либо крепкий сон, либо большую занятость, либо диктаторские замашки («Как я решил, так и будет!»). По сути дела, сегодня нет тех необходимых для реформ откровенных открытых дискуссий, своего рода интеллектуальных дуэлей. Принимающие решения предпочитают устраивать встречи со всеми согласными, потому что им нужно не оптимальные и рожденные в споре идеи, а одобрение предпринимаемых шагов. Приспособленцы в это время особо процветают, им для этого нужно только со всем и всеми соглашаться, все одобрять и получать те или иные блага. Думаю, в такой ситуации они будут пострашнее тех, кого кличут ныне оппозиционерами, ибо известно: самые подлые — умные соглашатели, оправдания этой подлости нет и не будет никогда. Те, кто против, даже если у них есть весомые доводы, предусматривающие корректировку курса на некоторые реформы, остаются на обочине, в результате становятся непримиримыми врагами власти, хотя могли бы быть локомотивами общего успешного продвижения вперед. Вот и Александр Михайлович был отодвинут, его знания, энергия не потребовались тем, кто руководит образовательной отраслью. Да что там власть имущим: его идеи и опыт не были нужны ни РАО, в которой он был членом-корреспондентом, ни профсоюзу, ни многим общественным организациям. Может быть, дело даже не в личности Абрамова как таковой, а в их позиции, которая не предполагает никаких резких шагов по защите отечественного образования, педагогов даже тогда, когда эти шаги архинеобходимы. Впрочем, наверное, и они взаимно были неинтересны Александру Михайловичу, ведь одно время он был причастен к власти и видел, с одной стороны, как в худшую сторону меняются люди, приходящие в нее в результате тех или иных смелых шагов, с другой стороны, как подчас осторожна и неповоротлива власть, как она опасается всего того, что может изменить жизнь к лучшему.
Абрамов был математиком, причем математиком очень хорошим — окончил механико-математический факультет, не случайно его называл своим учеником Колмогоров, не случайно ему доверили привести в порядок научное наследие этого великого ученого. Абрамов был педагогом, причем очень хорошим – сам окончил физико-математическую школу-интернат № 18 имени А.Н. Колмогорова (нынешний СУНЦ при МГУ имени М.В. Ломоносова), преподавал в ней, был кандидатом педагогических наук, состоял в отделении общего среднего образования РАО членом-корреспондентом. Он пришел во власть именно по педагогической дороге – был в Днепровском ВНИКе, стал советником Днепрова в Министерстве образования России, но ушел оттуда, не согласившись с тем, что и как Днепров предпринимал. У него было очень много интересных идей, но они вспыхивали в образовательном сообществе и гасли, им не хватало кислорода внимания и осознания того, как эти идеи могли бы во многих случаях менять ситуацию. Например, его идея возрождения отечественной экономики – нужно начинать подъем экономики с производства товаров для школы, ведь они всегда нужны и востребованы для ее инфраструктуры, — в девяностые годы могла бы послужить и самому образованию, и стране, но ее развернули исключительно для развития рыночных механизмов в образовании, которые отчасти привели к возникновению коррупции, отчасти к процветанию отдельных представителей бизнес-структур. У Абрамова была возможность самому доказать жизнеспособность предлагаемого им – Москва помогла ему создать Московский институт развития образовательных систем. И все получилось: коллектив во главе с Александром Михайловичем разрабатывал программы развития не только для столицы, но и для других регионов, издавал учебники и самые разнообразные учебные книги. Все, сделанное ими было востребовано. Да еще как! Но чиновники, рынок и рыночники катком прошлись по детищу Абрамова: сначала ему запретили издавать книги, объяснив, что он занимается «непрофильным делом», и создали вместо этого фирму «Московские учебники и картолитография», занявшуюся за счет бюджета производством учебников и распространением их по московским школам. Затем для других целей потребовалось здание института возле станции метро «Таганская»… Как ни странно, энтузиаст Абрамов вместе со своими программами и учебниками кому-то мешал. Его институт в результате закрыли, не помогли даже письма мэру. Так Александр Михайлович оказался не удел. Нет, еще какое-то время он побыл советником генерального директора издательства «Просвещение», но и там его интеллектуальные идеи почему-то оказались не нужны, ведь производство учебников в основном бизнес. Вот с этого момента невостребованный Абрамов и стал тем, кого окрестили «оппозиционером». Он писал критические статьи в газеты и журналы, выступал на радио и телевидении, продолжал выдвигать идеи, которые мало кому были нужны и интересны, кроме, пожалуй, его сторонников, единомышленников и широкого педагогического сообщества. У него был очень большой потенциал аналитика и исследователя, который так и остался полностью неиспользованным, хотя именно аналитики и серьезных исследований современной системе образования не хватает. Зарубежные деяния в системе образования наши ученые и управленцы оценивать научились, собственное образовательное зрение подчас их почему-то подводит.
В огне равнодушия люди погибают быстрее, чем в результате интенсивной деятельности. В последнее время один за другим уходят из жизни те, кто радел за страну и ее образование, кто вносил неоценимый вклад в их развитие и процветание. Объяснение тому чаще всего простое: болезни или возраст, что тут поделаешь. Но за этим не видно главной причины – невостребованности, ненужности или даже демонстративной отстраненности от дел тех, кто еще мог бы работать и работать. Под флагом оптимизации, модернизации и прочих «заций» на улицу, а затем и из жизни уходят те, кто еще мог бы работать, причем многих даже не сокращают, а заставляют писать заявления «по собственному желанию» (собственному желанию гонителей?), потому что не хотят даже выплачивать полагающиеся сокращенным компенсации из бюджета. Экономя средства, экономят чью-то жизнь. Кто и почему принимает такие решения? Кто и как за них ответит? Никто и никак, их даже история не осудит, потому что в истории все же остаются только такие люди, как Александр Абрамов, других история в свои анналы не вписывает. Хоть в этом справедливость торжествует…
Источник: http://www.ug.ru/insight/510#