ЧЕЛОВЕК ИЗ СТАЛИ… И СПЛАВОВ: Откуда взялся Дмитрий Ливанов?
Глава Минобрнауки Дмитрий Ливанов, без сомнения, один из самых непопулярных министров в нынешнем правительстве. И, несмотря на критику, он не только остается на своем посту, но и затевает одну реформу за другой. Откуда он такой взялся?
Считается, что судьба реформаторов в России незавидна и что долго они в своих креслах не сидят. Оно и понятно, всякая радикальная реформа — это ломка устоявшегося уклада, которая неизбежно ущемляет чьи-то интересы и навлекает на головы реформаторов проклятия. Не избежал критики, это мягко говоря, и нынешний министр образования и науки Дмитрий Ливанов. В конце сентября Дума должна одобрить в окончательном — третьем — чтении законопроект о реформировании Российской академии наук. Идея реформы РАН давно носилась в воздухе, но революционный вариант преобразований, который был в конечном итоге выбран, — детище Ливанова. Станет ли реформа РАН лебединой песней министра, это еще большой вопрос. Дмитрий Викторович — тертый калач и на самоубийцу или мученика за идею совсем не похож.
Когда в мае прошлого года министром образования и науки был назначен ректор Московского института стали и сплавов (МИСиС) Дмитрий Ливанов, многие критики Минобрнауки говорили: «После Фурсенко (прежний министр. — «Профиль») ничего не страшно!» И оказались неправы: почти за полтора года пребывания на посту Ливанов умудрился нажить себе врагов больше, чем Фурсенко за восемь лет, и вполне может претендовать на звание «Чубайс нашего времени». Но, несмотря на это, министр гнет свою линию и, по словам близких к нему людей, выпадами критиков даже не интересуется.
«Для Фурсенко ежедневно готовили дайджест прессы: что пишут о министерстве и лично о нем, — рассказал «Профилю» сотрудник аппарата Минобрнауки. — Ливанов сначала сделал мониторинг еженедельным, а потом и вовсе, насколько я понимаю, отменил: мол, я наперед знаю, кто и что про нас напишет».
Ливанова можно сравнить с бывшим министром обороны Анатолием Сердюковым, против которого образовалась целая отраслевая коалиция. Но сближает их не только личная непопулярность, но и условия, сделавшие возможным стремительное возвышение обоих. Дело в том, что важную роль в карьере Ливанова, как и в карьере Сердюкова, сыграли родственные связи. Говорят, что Сердюков своим взлетом во многом был обязан женитьбе на дочери близкого к Путину экс-премьера Виктора Зубкова. Тот его президенту и порекомендовал, а когда потом Сердюков ушел из семьи, обиженный тесть организовал интригу по его смещению. У Ливанова родственные связи, конечно, не такого высокого уровня, но и должность в неформальной иерархии несколько ниже, чем пост главы Минобороны. «Вторая жена отца Ливанова, то есть мачеха министра, — старшая сестра вице-премьера Дмитрия Рогозина», — рассказывает политолог Владимир Прибыловский, автор биографической энциклопедии «Лабиринт», повествующей о ведущих представителях российской элиты.
Семьи Ливановых и Рогозиных вообще довольно близки еще с советских времен. Тогда отец министра Ливанова — Виктор Владимирович занимал высокие посты в КБ им. Ильюшина, а в 1988 году возглавил его. Отец же нынешнего вице-премьера Рогозина — Олег Константинович, занимавший должность замначальника службы вооружения Минобороны СССР, — как раз курировал вопросы разработки новой военной техники. Сегодня Дмитрий Рогозин — вице-премьер в правительстве России и опекает ВПК, а Виктор Владимирович Ливанов возглавляет авиастроительный комплекс «Ильюшин».
Кстати, когда в прошлом году Минобрнауки организовало атаку на Российский государственный торгово-экономический университет, некоторые и в этом усмотрели маленькую родственную интригу. Дело в том, что ректором опального университета был Сергей Бабурин, который в свое время активно участвовал в «изъятии» у Дмитрия Рогозина партии «Родина». В итоге РГТЭУ влили в «Плешку» — Российский экономический университет имени Г.В. Плеханова, а Бабурин, возглавлявший вуз более десяти лет, попросту потерял работу. Обиженный экс-ректор не исключает, что родственные отношения Рогозина и Ливанова могли повлиять на отношение Минобрнауки к РГТЭУ. «Думаю, не случайно атака на наш вуз началась после того, как мне удалось собрать на «Русский марш» 2012 года все патриотические силы, — заявил Бабурин «Профилю». — Этого ни разу не удавалось Дмитрию Рогозину, который все время пытается монополизировать национал-патриотическое движение. Учитывая их родственные связи, такой сценарий не исключен».
С родственниками Дмитрию Ливанову вообще везло. Еще в студенческие годы будущий министр крайне удачно женился на дочери своего научного руководителя Юрия Карабасова. Выпускник МИСиСа Карабасов сделал неплохую партийную карьеру, дослужившись до поста секретаря МГК КПСС. Наработав нужные связи, Карабасов не потерялся и в новой России: в 1992-м он был назначен ректором МИСиСа. Став зятем столь влиятельного тестя, Дмитрий Ливанов уверенно зашагал по научной, а затем и по административной лестнице.
«Родственные связи везде и всегда были эффективным двигателем карьерного роста, — замечает Владимир Прибыловский, который не видит в «казусе Ливанова» чего-то уникального. — У нас это просто не афишируется, но при отсутствии институциональных социальных лифтов люди волей-неволей будут двигать наверх родственников, дальних и близких. Это просто способ отбора».
Поэтому никого не должна особенно удивлять скорость, с которой вчерашний студент-физик защитил кандидатскую диссертацию: на это у него ушло на год меньше формально положенного срока. Кандидатом наук Дмитрий Ливанов стал в двадцать пять, а доктором наук — в тридцать. К моменту защиты докторской он был уже зампроректора МИСиСа по научной работе, а еще через пять лет стал проректором по международному сотрудничеству. Главный думский недоброжелатель министра, депутат-единоросс Владимир Бурматов, которого недавно уличили в диссертационном плагиате, считает, что и к руководству Минобрнауки в этом смысле могут быть вопросы. «Есть вопросы к обстоятельствам феноменально быстрой защиты самого Ливанова, а особенно к его замам, у половины из которых найден плагиат в диссертациях, — возмущается он. — Если вы занимаетесь очищением той или иной сферы, начните с чистки своих рядов».
Один из профессоров МИСиСа, настоятельно просивший не называть его имени, «дабы не прослыть лизоблюдом», считает, что подозрения в семейственности и протекционизме безосновательны. Проректором Дмитрий Викторович стал только через восемь лет после женитьбы — если уж на то пошло, тесть мог бы двигать зятя по служебной лестнице и побыстрее.
Впрочем, противники Ливанова не унимаются. Говорят, что в 1990-е годы академическая карьера вообще мало интересовала будущего министра, его якобы занимала не столько теоретическая физика, сколько перегонка автомобилей и другие прибыльные бизнес-проекты. Более того, утверждают, что в науке-то Дмитрий Викторович удержался только благодаря тестю. Опытный аппаратчик Карабасов убедил зятя, что пелена спадет, «мерседесы» станут обычным ширпотребом, а правильно выстроенная карьера останется («Профиль» попытался получить комментарий на этот счет у самого Юрия Карабасова, однако он отказался говорить что-либо о Ливанове, сославшись на нехватку времени).
Как бы то ни было, в 2004 году с поста проректора Ливанов был приглашен на работу в Министерство образования — заниматься научно-технической и инновационной политикой. Любопытно, что за год до этого Ливанова провалили на выборах в членкоры РАН: в академическом отделении физических наук за будущего министра проголосовали всего двое. Этим потом и будут объяснять прямо-таки пламенную нелюбовь чиновника к Академии наук, которую он не раз публично называл «неэффективной, недружелюбной к людям, которые там работают, организацией».
«Это как минимум полуправда, — утверждает наш собеседник из МИСиСа, убежденный, что корни нужно искать глубже. — И Карабасов, и Ливанов, и многие в нашем руководстве с начала 1990-х говорили, что академия в ее нынешнем виде никому не нужна, а занимается только обеспечением достойной старости академиков. Я тогда еще спросил у Димы: зачем ты, мол, выдвигаешься? «А как еще? — ответил он. — Надо войти внутрь и хорошенько все там перешерстить».
И хотя «войти внутрь» тогда не получилось, Ливанов не опустил руки. «Он очень целеустремленный», — говорят о министре знающие его люди. В аппарате Минобрнауки утверждают, что именно этим качеством он приглянулся тогдашнему министру Андрею Фурсенко, который уже через год назначил Ливанова статс-секретарем.
«В любой группе обязательно должен быть такой целеориентированный человек, как Ливанов, — говорит известный российский психолог, бывший замминистра образования РФ Александр Асмолов, который горячо поддержал назначение Дмитрия Викторовича на министерский пост. — Он схватывает проблему, точно задает вопросы и направляет обсуждение так, чтобы оно дало конечный результат».
При Фурсенко Ливанов занимался преимущественно двумя проблемами — внедрением двухуровневой Болонской системы в вузах и урегулированием трений, связанных с введением ЕГЭ. И тут и там он проявил себя как весьма талантливый дипломат, сумев четко разъяснить фрондирующим ректорам, что генеральная линия неизменна, но при смягчении их позиций возможны и определенные поблажки. В итоге наиболее сильные лоббисты, вроде МГУ, получили право вводить дополнительные испытания для абитуриентов.
В то же время Ливанов не оставлял попыток продвинуть свою идею о реформе Академии наук, которую он еще тогда предлагал из самоуправляющейся структуры, занимающейся как научными исследованиями, так и распределением финансовых потоков, превратить в некое подобие клуба ученых, членство в котором говорит больше о статусе, чем о материальных дивидендах. На свою сторону он привлек экономиста Сергея Гуриева, который тогда писал программы не оппозиционеру Навальному, а президенту Путину, а также биолога Михаила Гельфанда — от лица «научной общественности».
Две написанные в соавторстве статьи на тему реформы РАН вышли в журнале «Эксперт», но справиться при помощи статей с мощным академическим лобби в тот момент не удалось. Более того, как утверждают источники в Минобрнауки, именно ученая бюрократия вынудила министра Фурсенко отправить своего зама от греха подальше обратно в МИСиС — теперь уже на пост ректора. В этой должности Ливанов сменил тестя — Юрия Карабасова, получившего отступные в виде поста президента МИСиСа. Впрочем, вузовская карьера Карабасова уже мало интересовала: богатый опыт работы в КПСС пригодился: еще будучи ректором МИСиСа, Карабасов возглавил исполком столичного отделения «Единой России», а в 2007-м стал депутатом Госдумы…
В 2012-м, вернувшись в правительство уже в качестве министра, Ливанов вспомнил о своей идее реформировать РАН, но на этот раз он решил действовать аккуратнее — не стал призывать к диалогу широкую научную и околонаучную общественность, а занялся поиском союзников в коридорах власти. И такой союзник нашелся. Им стал директор Курчатовского института Михаил Ковальчук. Как и министра Ливанова, его в свое время «прокатили» на выборах в Академию наук. Не удалось ему протащить на пост президента РАН и своего кандидата — нобелевского лауреата Жореса Алферова. А в довершение всего Ковальчука еще и лишили поста директора Института кристаллографии РАН. Связи Михаила Ковальчука на самом верху, возможно, и помогли сдвинуть реформу РАН с мертвой точки: говорят, что «добро» Владимира Путина помог получить старший Ковальчук — Юрий, председатель совета директоров банка «Россия», экс-сосед президента по дачному кооперативу «Озеро». Путин позвонил Дмитрию Медведеву, и правительство в рекордные сроки внесло проект реформы РАН в Думу.
Кстати, методы Ливанова вызвали критику даже среди тех, кого по праву можно считать идеологами преобразований в Академии наук. Среди них — член Общественного совета при Минобрнауки, доктор биологических наук Михаил Гельфанд, два года назад писавший статьи о необходимости реформирования РАН в соавторстве с Ливановым и Гуриевым.
«Цели Ливанова понятны и разумны, а методы их достижения, которые он выбрал, вызывают много вопросов, — заявил Гельфанд «Профилю». — Два года назад в нашей совместной статье о реформе академии были прописаны не только принципы, но и подходы к ее проведению. Один из главных — договариваться с теми, кого собираешься реформировать, то есть с теми, улучшить жизнь которых в принципе и призвана была реформа. Этого не было сделано, вследствие чего образуется первая группа критиков — людей, которые недовольны не только тем, что с ними не посоветовались, но и тем, что им ничего не объясняют. Возможно, у Ливанова есть на этот счет какие-то высшие соображения, мне это неизвестно, но тут сомнения появляются волей-неволей». В итоге, отмечает Гельфанд, получилось так, что академическая общественность присоединилась к другой группе недовольных Ливановым — «шпане вроде Бурматова, которой не нравится, что министерство начало очищение образовательной сферы». И вина за это лежит на министре.
Конечно, было бы неправильно утверждать, что Ливановым в этом деле двигала исключительно жажда мести академикам. Скорее, этот мотив был фоном, на котором сформировалась идеология его научно-образовательной деятельности. По мнению министра, фундаментальная наука, как и образование, не должна существовать в вакууме, а обязана удовлетворять системные, государственные запросы. И в этом, несмотря на то, что многие считают Ливанова либеральным реформатором, больше неосоветского подхода, чем постсоветского. По этой логике, академия, как и в СССР, должна обслуживать интересы государства. Только тогда оно было социалистическим, а теперь стало капиталистическим. Вот и наука, по замыслу Ливанова, должна перейти с «совковых» на вполне рыночные рельсы. В этом, кстати, состоит не только родственная, но и идейная близость министра образования и науки Ливанова с вице-премьером Рогозиным. Оба убеждены: ничто ни в науке, ни в образовании, ни в ВПК не должно находиться в свободном полете, все должно выполнять четкий госзаказ…
Некоторые люди, знающие Ливанова, говорят, что «он напоминает подростка, который застрял в своем эгоцентризме».
Ко всякой критике он относится с холодной флегматичностью: к критике со стороны всемирно известных ученых относится снисходительно; на гневные филиппики депутатов (будь то коммунисты или единороссы) вовсе не обращает внимания. Создается впечатление, что окружающие люди делятся для него на «занудных родителей», слушать которых не обязательно, и на «недоразвитых одноклассников», которые просто недостойны внимания.
Единственный авторитет для министра — начальство. А оно, судя по всему, благоволит к его преобразовательским начинаниям и будет держать его на министерском посту либо до тех пор, пока «реформы по Ливанову» не приобретут необратимый характер, либо до тех пор, пока отставка «Чубайса от науки и образования» не станет той костью, которую нужно будет бросить разгневанной общественности. И в том, и в другом случае за будущее самого Ливанова можно особо не беспокоиться. Все-таки прав был тесть министра Юрий Карабасов: правильно выстроенная карьера — капитал на все времена.
http://www.profile.ru/article/chelovek-iz-stali-i-splavov-otkuda-vzyalsya-dmitrii-livanov-77074
Комментарий. Спасибо Дмитрию Пирину и журналу ПРОФИЛЬ за описание стремительной карьеры нашего любимого министра. Отмечу только, что сам Д.Ливанов, после того как заварил всю эту кашу с РАН, открестился от своего авторства проекта закона РАН. Он начал реализацию дела своей жизни, а когда поднялась шумная волна гнева научной общественности, то заявил, что он этого проекта не писал и «даже за спиной не стоял».
http://www.rusnovosti.ru/guests/interviews/90372/269844/
В сообщении от 25.08.2013 на нашем сайте написано:
«Примерно неделю назад академик В.М.Полтерович опубликовал статью РЕФОРМА РАН: ЭКСПЕРТНЫЙ АНАЛИЗ http://www.econorus.org/pdf/Polterovich_Reform_RAS.pdf
Статья большая, её надо читать. Здесь обращу ваше внимание на две симпатичные детали.
1) Академия наук «имела наглость» «прокатить» директора Курчатовского института Михаила Ковальчука, которого относят к ближнему окружению В.В.Путина. Это брат члена известного кооператива «Озеро», а ныне уже миллиардера. Михаила Ковальчука не избрали в академики… Да только за это Карфаген должен быть разрушен. Интересно, что многие высказывают предположения, что одним из авторов проекта реформы РАН, если не основным его автором, является именно М.Ковальчук. Разумеется, что если реформа состоится по предложенному сценарию, то он из член-корров без всякого голосования сделается настоящим академиком. Его не смутит, что многие из настоящих академиков не захотят вступать с ним в одну академию.
2) В таблице 7 приведены ответы респондентов на вопрос «Представителей каких профессий вы более всего уважаете, а каких — нет?»
В этой таблице приводится баланс (разность ответов) «да» и «нет». Тогда как более информативным является отношение числа ответов «да» к числу ответов «нет». Это отношение (с округлением по правилам округления десятичных дробей) для ряда профессий выглядит так:
Учёные 44/1 = 44
Школьные учителя 48/4 = 12
Государственные служащие, чиновники 3/28 ~ 0,1
Политики, депутаты 3/35 ~ 0,09
Получается, что представители самых неуважаемых профессий реформируют РАН, где работают представители самой уважаемой профессии («коэффициент уважения» у ученых в 440 раз больше, чем у государственных служащих, чиновников, политиков и депутатов)».
Что тут добавить? Не имея сведений о хотя бы одном полезном для дела образования деянии нашего министра, я гоню от себя мысль о том, что Д.Ливанов мстит РАН за свое несостоявшееся вхождение в круг избранных и планирует поучаствовать в дележе шкуры убитой с его помощью академии…
Но как-то плохо получается. Перед глазами встает другая картинка.